Неточные совпадения
Я же, с своей стороны, изведав это средство на практике, могу засвидетельствовать, что не
дальше, как на сих
днях благодаря оному раскрыл слабые действия одного капитан-исправника, который и был вследствие того представлен мною к увольнению от должности.
— Муж? Муж Лизы Меркаловой носит за ней пледы и всегда готов к услугам. А что там
дальше в самом
деле, никто не хочет знать. Знаете, в хорошем обществе не говорят и не думают даже о некоторых подробностях туалета. Так и это.
— Нет, как хотите, — сказал полковой командир Вронскому, пригласив его к себе, — Петрицкий становится невозможным. Не проходит недели без истории. Этот чиновник не оставит
дела, он пойдет
дальше.
В этот
день было несколько скачек: скачка конвойных, потом двухверстная офицерская, четырехверстная и та скачка, в которой он скакал. К своей скачке он мог поспеть, но если он поедет к Брянскому, то он только так приедет, и приедет, когда уже будет весь Двор. Это было нехорошо. Но он дал Брянскому слово быть у него и потому решил ехать
дальше, приказав кучеру не жалеть тройки.
Там обшивали досками челн; там, переворотивши его вверх
дном, конопатили и смолили; там увязывали к бокам других челнов, по козацкому обычаю, связки длинных камышей, чтобы не затопило челнов морскою волною; там,
дальше по всему прибрежью, разложили костры и кипятили в медных казанах смолу на заливанье судов.
Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным рядам свай, где, на самом конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку, смотря, как обнаженное у берегов
дно дымилось седой пеной, еле поспевающей за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому горизонту наполнял пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к
далекому утешению.
Раскольников смотрел на все с глубоким удивлением и с тупым бессмысленным страхом. Он решился молчать и ждать: что будет
дальше? «Кажется, я не в бреду, — думал он, — кажется, это в самом
деле…»
Наконец, пришло ему в голову, что не лучше ли будет пойти куда-нибудь на Неву? Там и людей меньше, и незаметнее, и во всяком случае удобнее, а главное — от здешних мест
дальше. И удивился он вдруг: как это он целые полчаса бродил в тоске и тревоге, и в опасных местах, а этого не мог раньше выдумать! И потому только целые полчаса на безрассудное
дело убил, что так уже раз во сне, в бреду решено было! Он становился чрезвычайно рассеян и забывчив и знал это. Решительно надо было спешить!
— А
дальше разрешите сообщить, что это
дело крупно денежное и мне нужно знать договор во всех его подробностях. Вот я и предлагаю вам ознакомить…
— Слезайте,
дальше не поеду. Нет, денег мне не надо, — отмахнулся он рукою в худой варежке. — Не таков
день, чтобы гривенники брать. Вы, господа, не обижайтесь! У меня — сын пошел. Боюсь будто чего…
Дальше он доказывал, что, конечно, Толстой — прав: студенческое движение — щель, сквозь которую большие
дела не пролезут, как бы усердно ни пытались протиснуть их либералы. «Однако и юношеское буйство, и тихий ропот отцов, и умиротворяющая деятельность Зубатова, и многое другое — все это ручейки незначительные, но следует помнить, что маленькие речушки, вытекая из болот, создали Волгу, Днепр и другие весьма мощные реки. И то, что совершается в университетах, не совсем бесполезно для фабрик».
Он не пошел ни на четвертый, ни на пятый
день; не читал, не писал, отправился было погулять, вышел на пыльную дорогу,
дальше надо в гору идти.
Дальше он не пошел, а упрямо поворотил назад, решив, что надо делать
дело, и возвратился к отцу. Тот дал ему сто талеров, новую котомку и отпустил на все четыре стороны.
— Продолжай же дорисовывать мне идеал твоей жизни… Ну, добрые приятели вокруг; что ж
дальше? Как бы ты проводил
дни свои?
И я всякий
день думал: „
Дальше не увлекусь, я остановлюсь: от меня зависит“, — и увлекся, и теперь настает борьба, в которой требую вашей помощи.
— Начал было в гимназии, да из шестого класса взял меня отец и определил в правление. Что наша наука! Читать, писать, грамматике, арифметике, а
дальше и не пошел-с. Кое-как приспособился к
делу, да и перебиваюсь помаленьку. Ваше
дело другое-с: вы проходили настоящие науки.
Кое-как он достиг дробей, достиг и до четырех правил из алгебры, когда же
дело дошло до уравнений, Райский утомился напряжением ума и
дальше не пошел, оставшись совершенно равнодушным к тому, зачем и откуда извлекают квадратный корень.
— Что мне до них за
дело! — с нетерпением ворчал Райский, пробегая
дальше письмо, — о кузине ни слова, а мне и о ней-то не хочется слышать!
Тихо тянулись
дни, тихо вставало горячее солнце и обтекало синее небо, распростершееся над Волгой и ее прибрежьем. Медленно ползли снегообразные облака в полдень и иногда, сжавшись в кучу, потемняли лазурь и рассыпались веселым дождем на поля и сады, охлаждали воздух и уходили
дальше, дав простор тихому и теплому вечеру.
А если нет ничего, так лежит, неподвижно по целым
дням, но лежит, как будто трудную работу делает: фантазия мчит его
дальше Оссиана, Тасса и даже Кука — или бьет лихорадкой какого-нибудь встречного ощущения, мгновенного впечатления, и он встанет усталый, бледный, и долго не придет в нормальное положение.
Проходили
дни, и с ними опять тишина повисла над Малиновкой. Опять жизнь, задержанная катастрофой, как река порогами, прорвалась сквозь преграду и потекла
дальше, ровнее.
Встречались Райскому
дальше в городе лица, очевидно бродившие без
дела или с «миражем
дела». Купцы, томящиеся бездельем у своих лавок; поедет советник на дрожках; пройдет, важно выступая, духовное лицо, с длинной тростью.
«Какая же это жизнь? — думал он. — Той жизнью, какою я жил прежде, когда не знал, есть ли на свете Вера Васильевна, жить
дальше нельзя. Без нее —
дело станет, жизнь станет!»
Вера думала, что отделалась от книжки, но неумолимая бабушка без нее не велела читать
дальше и сказала, что на другой
день вечером чтение должно быть возобновлено. Вера с тоской взглянула на Райского. Он понял ее взгляд и предложил лучше погулять.
Каждый
день прощаюсь я с здешними берегами, поверяю свои впечатления, как скупой поверяет втихомолку каждый спрятанный грош. Дешевы мои наблюдения, немного выношу я отсюда, может быть отчасти и потому, что ехал не сюда, что тороплюсь все
дальше. Я даже боюсь слишком вглядываться, чтоб не осталось сору в памяти. Я охотно расстаюсь с этим всемирным рынком и с картиной суеты и движения, с колоритом дыма, угля, пара и копоти. Боюсь, что образ современного англичанина долго будет мешать другим образам…
Португальцы поставили носилки на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они. В самом
деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были на одном из уступов горы, на половине ее высоты… и того нет: под ногами нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а
дальше вовсе не игрушка — океан; на рейде опять игрушки — корабли, в том числе и наш.
Кучера, несмотря на водку, решительно объявили, что
день чересчур жарок и
дальше ехать кругом всей горы нет возможности. Что с ними делать: браниться? — не поможет. Заводить процесс за десять шиллингов — выиграешь только десять шиллингов, а кругом Льва все-таки не поедешь. Мы велели той же дорогой ехать домой.
На другой
день утром мы ушли, не видав ни одного европейца, которых всего трое в Анжере. Мы плыли
дальше по проливу между влажными, цветущими берегами Явы и Суматры. Местами, на гладком зеркале пролива, лежали, как корзинки с зеленью, маленькие островки, означенные только на морских картах под именем Двух братьев, Трех сестер. Кое-где были отдельно брошенные каменья, без имени, и те обросли густою зеленью.
Однако нам объявили, что мы скоро снимаемся с якоря,
дня через четыре. «Да как же это? да что ж это так скоро?..» — говорил я, не зная, зачем бы я оставался долее в Луконии. Мы почти все видели; ехать
дальше внутрь — надо употребить по крайней мере неделю, да и здешнее начальство неохотно пускает туда. А все жаль было покидать Манилу!
На другой
день мы ушли
дальше.
Весь
день и вчера всю ночь писали бумаги в Петербург; не до посетителей было, между тем они приезжали опять предложить нам стать на внутренний рейд. Им сказано, что хотим стать
дальше, нежели они указали. Они поехали предупредить губернатора и завтра хотели быть с ответом. О береге все еще ни слова: выжидают, не уйдем ли. Вероятно, губернатору велено не отводить места, пока в Едо не прочтут письма из России и не узнают, в чем
дело, в надежде, что, может быть, и на берег выходить не понадобится.
В начале июня мы оставили Сингапур. Недели было чересчур много, чтоб познакомиться с этим местом. Если б мы еще остались
день, то не знали бы, что делать от скуки и жара. Нет, Индия не по нас! И англичане бегут из нее, при первом удобном случае, спасаться от климата на мыс Доброй Надежды, в порт Джаксон — словом,
дальше от экватора, от этих палящих
дней, от беспрохладных ночей, от мест, где нельзя безнаказанно есть и пить, как едят и пьют англичане.
Щенок визжит, тянется назад, чтобы уйти как можно
дальше от последствий своего
дела и забыть о них; но неумолимый хозяин не отпускает его.
«Милая Наташа, не могу уехать под тяжелым впечатлением вчерашнего разговора с Игнатьем Никифоровичем…» начал он. «Что же
дальше? Просить простить за то, чтò я вчера сказал? Но я сказал то, что думал. И он подумает, что я отрекаюсь. И потом это его вмешательство в мои
дела… Нет, не могу», и, почувствовав поднявшуюся опять в нем ненависть к этому чуждому, самоуверенному, непонимающему его человеку, Нехлюдов положил неконченное письмо в карман и, расплатившись, вышел на улицу и поехал догонять партию.
Нехлюдов знал уже про это
дело, так как тот же арестант неделю тому назад сообщил ему про этот обмен. Нехлюдов кивнул головой в знак того, что он понял и сделает, что может, и, не оглядываясь, прошел
дальше.
— Нет, слушай
дальше… Предположим, что случилось то же с дочерью. Что теперь происходит?.. Сыну родители простят даже в том случае, если он не женится на матери своего ребенка, а просто выбросит ей какое-нибудь обеспечение. Совсем другое
дело дочь с ее ребенком… На нее обрушивается все: гнев семьи, презрение общества. То, что для сына является только неприятностью, для дочери вечный позор… Разве это справедливо?
Та общая нить, которая связывает людей, порвалась сама собой, порвалась прежде, чем успела окрепнуть, и Привалов со страхом смотрел на ту цыганскую жизнь, которая царила в его доме, с каждым
днем отделяя от него жену все
дальше и
дальше.
Дальше Привалов рассказывал о том, как колебалась его вера даже в собственную идею и в свое
дело. Если его личная жизнь не сложилась, то он мог бы найти некоторый суррогат счастья в выполнении своей идеи. Но для него и этот выход делался сомнительным.
— А когда они прибудут, твои три тысячи? Ты еще и несовершеннолетний вдобавок, а надо непременно, непременно, чтобы ты сегодня уже ей откланялся, с деньгами или без денег, потому что я
дальше тянуть не могу,
дело на такой точке стало. Завтра уже поздно, поздно. Я тебя к отцу пошлю.
И до того с каждым
днем и с каждым часом все
дальше серчают оба-с, что думаю иной час от страху сам жизни себя лишить-с.
Дерсу стал вспоминать
дни своего детства, когда, кроме гольдов и удэге, других людей не было вовсе. Но вот появились китайцы, а за ними — русские. Жить становилось с каждым годом все труднее и труднее. Потом пришли корейцы. Леса начали гореть; соболь отдалился, и всякого другого зверя стало меньше. А теперь на берегу моря появились еще и японцы. Как
дальше жить?
Отсюда на другой
день стрелки Аринин и Сабитов с мулом пошли обратно, а мы с Дерсу продолжали маршрут
дальше.
Здесь случилось маленькое происшествие, которое задержало нас почти на целый
день. Ночью мы не заметили, как вода подошла к биваку. Одна нарта вмерзла в лед. Пришлось ее вырубать топорами, потом оттаивать полозья на огне и исправлять поломки. Наученные опытом,
дальше на биваках мы уже не оставляли нарты на льду, а ставили их на деревянные катки.
Дно низового Бикина илистое и песчаное. Около берегов часто попадаются сухие речки и между ними маленькие озерки, а
дальше в сторону — болота, поросшие редкой лиственницей и тощей белой березой.
После короткого отдыха у туземцев на Кусуне я хотел было идти
дальше, но они посоветовали мне остаться у них еще на
день. Удэгейцы говорили, что после долгого затишья и морочной погоды надо непременно ждать очень сильного ветра. Местные китайцы тоже были встревожены. Они часто посматривали на запад. Я спросил, в чем
дело. Они указали на хребет Кямо, покрытый снегом.
Они сообщили нам крайне неприятную новость: 4 ноября наша лодка вышла с реки Холонку, и с той поры о ней ни слуху ни духу. Я вспомнил, что в этот
день дул особенно сильный ветер. Пугуй (так звали одного из наших новых знакомых) видел, как какая-то лодка в море боролась с ветром, который относил ее от берега все
дальше и
дальше; но он не знает, была ли то лодка Хей-ба-тоу.
На следующий
день мы пошли
дальше. В горах были видны превосходные кедровые леса, зато в долине хвойные деревья постепенно исчезали, а на смену им выступали широколиственные породы, любящие илистую почву и обилие влаги.
Чем
дальше, тем труднее становилось идти. Поэтому я решил оставить мулов на биваке и назавтра продолжать путь с котомками. Мы рассчитывали в два
дня достигнуть водораздела, однако этот переход отнял у нас четверо суток. В довершение всего погода испортилась — пошли дожди.
Около скал Сигонку стояли удэгейцы. От них я узнал, что на Бикине кого-то разыскивают и что на розыски пропавших выезжал пристав, но вследствие глубокого снега возвратился обратно. Я тогда еще не знал, что это касалось меня. По рассказам удэгейцев,
дальше были еще две пустые юрты. В этом покинутом стойбище я решил в первый предпраздничный
день устроить дневку.
Следующий
день был 13 октября. Сон немного подкрепил Дерсу, но я чувствовал себя совершенно разбитым. Однако дневать здесь было нельзя. Продовольствия у нас не было ни крошки. Через силу мы поднялись и пошли
дальше вниз по реке.